Гуманизм – универсальный принцип человеческой культуры

Что является основополагающим человеческим фактором? Доброта? Честность? Верность? Нам трудно ответить на этот вопрос, поскольку не может существовать такого качества, одного которого было бы достаточно, чтобы назвать человека человеком. В гармоничной личности должны совмещаться многие черты, совокупность которых принято называть прекрасным в своей лаконичности словом – человечность. Оно означает любовь и уважение к людям, их внутреннему миру и деятельности. Человечность, или гуманность, тесно связана с гуманизмом. Последнее представляет собой философскую позицию, в основе которой лежит вера в человека и в его свободу, как высшую ценность. Человечность и гуманизм идут рука об руку, поэтому, чтобы понять природу человечности, необходимо окунуться в труды гуманистов – людей, посвятивших жизнь изучению человека и его души, борьбе за общечеловеческие ценности.

В первую очередь на ум приходит наш соотечественник, писатель –гуманист с мировым именем – Лев Николаевич Толстой. Созданная им гуманистическая концепция, получившая название «толстовство», является ярким примером переосмысления религиозных представлений о человеке и его предназначении. В «Исповеди» писатель изложил всю историю своих духовных изысканий, приведших его к новому взгляду на человеческую природу. Прежде всего, к тому, что человеку нужен смысл жизни, находящийся вне его самого: «Смысл человеческой жизни – добывать жизнь, <...> делать то, чего от нас хочет хозяин». Стало быть, человек только тогда может быть свободен (прежде всего, от душевных терзаний и ощущения внутренней пустоты), когда служит Богу. Служить Богу – значит любить Бога, стремиться к единству с Ним и с каждым человеком в лице Его. Эта всепоглощающая, религиозная, в сущности, любовь к людям и составляет основу толстовского мировоззрения и его понимания человечности. Именно эта любовь привела писателя к его известному принципу непротивления злу насилием, в котором мы также можем заметить христианские элементы: «А Я вам говорю: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щёку твою, обрати к нему и другую» (Евангелие от Матфея 5:38-39). Этот принцип разделяют далеко не все гуманисты, и я бы назвала его главным противоречием гуманизма, на котором следует остановиться подробнее.

В чём же заключается это противоречие? С одной стороны, человеческая натура чужда насилию как таковому. Неприятие насилия в любом его проявлении занимает центральное место в мировой культуре. Мы впитываем это с молоком матери, но в то же время бываем вынуждены идти наперекор своему внутреннему «Я», всегда бунтующему против каких бы то ни было репрессий. Речь идёт даже не о вынужденной самообороне, а о том насилии, без которого противодействовать злу (в широком смысле – общественному злу) нет никакой возможности. К сожалению, история знает немало примеров, когда ненасильственное сопротивление, как ни парадоксально, приводило к ещё большему насилию. Так, широко известен печальный опыт последователя толстовства Махатмы Ганди. Мирные забастовки за независимость Индии, к которым он призывал, привели к тому, что 13 апреля 1919 года в Амритсаре была расстреляна толпа протестующих, а независимости удалось добиться лишь спустя 28 лет, хотя и тогда, по сути, произошла лишь замена открытой силовой зависимости на скрытую экономическую. Это в очередной раз доказывает, что, какими бы благими намерениями мы ни руководствовались, зачастую ненасильственное сопротивление ведёт в тупик. Внутренний диссонанс, возникающий при этом, хорошо передан в «Повести о двух городах» Чарльза Диккенса. В начале этого произведения автор описывает ужасы жизни простого населения в Париже. Мы чувствуем сострадание к нищим и обездоленным и ненависть к их угнетателям. Ближе к концу, когда мы видим уже бесчинства самих нищих и обездоленных во время Великой французской революции, мы начинаем испытывать ненависть и к ним. Собирательный образ уставшего от векового угнетения и требующего возмездия народа воплощён в лице мадам Дефарж. Она же и становится главным антагонистом во второй половине книги. Автор симпатизирует лишь главным героям, которые не находятся ни по какую сторону баррикад: Люси Манетт, её отец, мисс Просс и Сидни Картон – англичане, а Чарльз Дарней, хоть и принадлежал к высшему сословию Франции, отказался от своего состояния в пользу бедных. Эти персонажи, находящиеся вне политической борьбы, олицетворяют человечность, противостоящую всему окружающему их миру. Конечно, они не могут оставаться равнодушными к бедам народа, но методы, используемые революционерами, им противны. Я думаю, противоречие гуманизма, с которым столкнулись герои «Повести...» неразрешимо. Они выбрали роль наблюдателей, но в жизни подобная позиция может быть непростительной. Наиболее точно эта мысль выражена в словах английского писателя Грэма Грина: «Рано или поздно человеку приходится встать на чью-нибудь сторону. Если он хочет остаться человеком».

Рассмотренное противоречие является наиболее ярким, но далеко не единственным предметом споров гуманистов. Сами понятия гуманизма и человечности могут трактоваться разными людьми по-разному, и зависит это, в первую очередь, от той культурной среды, в которой воспитывался человек. Данное в начале определение человечности содержало крайне важное словосочетание – «любовь к людям». Когда мы слышим его, мы не придаём слову «любовь» особого значения. Заменяя его на «уважение» или придавая ему не тот смысл, мы подменяем понятия, и, хотя на словах различия не сильно заметны, такая подмена приводит к искажению идей гуманизма. По этому поводу высказался немецкий социальный психолог, гуманист Эрих Фромм в своей работе «Искусство любить»: «Иудейско-христианская норма братской любви на деле совершенно отличается от этики честности. Она требует любить своего ближнего, то есть чувствовать ответственность за него и единство с ним, в то время как этика честности требует не чувствовать ответственности и единства, а держаться на расстоянии и порознь; она требует уважать права своего ближнего, а не любить его». Большинство из нас привыкло любить своих друзей и родственников и уважать остальных, в то время как человечность, к которой мы все стремимся, подразумевает любовь ко всем людям, как к себе. В той же работе Фромм говорит, что настоящая любовь «к своим» невозможна без любви «к чужим». Иными словами, пока человек не научится любить всех людей как своих братьев, он не сможет действительно полюбить кого-то, кроме себя. Следовательно, подмена любви уважением, ведёт к зацикленности на самом себе, к так называемому антропоцентрическому гуманизму, характерному для древнегреческой философии и философии эпохи Возрождения. Антропоцентрический гуманизм также называют буржуазным гуманизмом, и, на самом деле, он и по сей день доминирует в нашем культурном пространстве. В основе данного направления лежит стремление к удовлетворению личных потребностей человека, обеспечение его прав и свобод, причём особое значение придаётся охране «незыблемого» права на частную собственность. В противовес буржуазному существует марксистский гуманизм, согласно которому, высшей ценностью является свободное гармоничное развитие человека. Великий немецкий философ Карл Маркс считал, что в первую очередь необходимо освобождение от экономической зависимости, поскольку именно она способствует отчуждению человеческого труда. Для счастья человеку необходима творческая самореализация, которая становится затруднительной или вовсе невозможной, когда труд является не средством к её достижению, а ежедневной каторгой, заставляющей нас, трудящихся, существовать от выходных до выходных, не видя выхода из этой кабалы. Таким образом, основным отличием марксистского гуманизма от буржуазного является то, что человеческая свобода, провозглашённая высшей ценностью, достигается не потребительством, не удовлетворением постоянно растущих потребностей, большинство из которых навязано нам извне, а творческим трудом и созиданием. Стоит ли говорить, что искренняя любовь к людям возможна лишь тогда, когда ты добровольно посвящаешь свою жизнь служению им посредством реализации своих способностей?

Таким образом, мы вернулись к толстовской всеобъемлющей любви к людям, с той лишь разницей, что любовь эта вовсе не обязательно может носить религиозный характер. Человечность – по сути то же, что и любовь. Только это светлое чувство способно разбудить в душе все остальные качества, без которых человек не был бы человеком. Несмотря на споры и противоречия, все гуманисты служат одной единственной цели – понять, что является высшим благом для человека и как можно его достичь. Этими вопросами должны заниматься не только деятели искусств, но и каждый из нас, поскольку, пока мы не ответим на них для себя, мы не сможем выбрать верный жизненный вектор. К счастью, живя в мультикультурном глобализированном мире, мы имеем возможность использовать всё мировое культурное наследие для этих поисков. Главное – помнить, что при любых обстоятельствах мы, прежде всего, должны оставаться людьми, никогда не стоять в стороне при виде несправедливости и всегда стремиться быть человечнее!